Передо мной — два листика. Разные листики написаны разными мальчиками. На одну тему.
«Мой любимый праздник — день рождения. Утром, пока я сплю, заходят в комнату родители, братья, сестры и тихонько кладут на кровать подарки. Младшие то, что сделали своими руками. А потом мы все вместе готовим угощение к праздничному столу. Мама печет пирог, и на весь дом — запах яблок и корицы. А вечером собираются друзья, бабушка и дедушка. На столе — белая скатерть, цветы, разноцветные свечи, тарелки с золотым ободком. Мы пьем шампанское. Каждый произносит тост в стихах в мою честь. Потом папа берет гитару, играет, все поют любимые песни. Затем дедушка и бабушка вспоминают разные истории из своейдлинной жизни, а мы слушаем с замиранием сердца. Какое счастье — быть с родными и близкими в свой любимый праздник!»
« Самый прекрасный день — день, когда мне исполнилось шестнадцать лет. Мама не выпивала с утра, а папа не курил травку. Я три месяца откладывал деньги, которые зарабатывал. И всех пригласил в кафе. Там было вкусно и интересно. Самое смешное — это когда мой дядя так напился, что свалился под стол. Мы хохотали страшно! Было весело. Я надеюсь, что все праздники в моей жизни будут такими же хорошими».
Разные « листики». Разными детьми написаны. В одном — мечта, в другом — правда.
Мечтатель — Данил… Высоченный, под два метра, бледный до прозрачной голубизны, худой настолько, что ненамного отличается от узников фашистских лагерей. Глаза — синие льдинки. Небольшая голова, короткая стрижка, красные оттопыренные уши. Холодно, а он — в тонком спортивном костюме. Чистенький. Настороженно — агрессивный. Через каждое слово- с пеной у рта: «эти евреи», « этот еврейский язык» (об иврите), «это ваше еврейское государство»… Все говорит о том, что этому юноше почему-то неугоден «избранный народ».
Интересно, почему? Если просто бытовой антисемитизм, то понятно — многие воспитаны так: с евреем незнаком, но заранее знаю, что плохой. Но здесь — обида человека, который сам каким-то образом принадлежит «к заведомо плохим». Дан и не скрывает обиду. Приехали из Украины — мама и пятеро детей. Там голодали, бедствовали: в мороз — в резиновых сапогах, да и те носили по очереди. С пяти лет еду каждый, как мог, добывал. Данил на кладбище помогал. Хорошо было на Пасху! На могилах — крашеные яйца, куличи, конфеты. Наедались и с собой брали. Потом маме подсказали, что дедушка еврей был — можно в Израиль уехать. Там хорошо. Вначале так и было. Пособие, деньги на оплату квартиры. А потом стало тяжело. Нет, мама не работает. И язык не учит. Нет, не старая и не больная. Тридцать шесть лет. Пособие должны ей платить как матери — одиночке. Но не платят. Почему? Да она не пришла, куда сказали, чтобы расписаться, а эти евреи не дали денег. Хозяин грозит выселить из квартиры. Социальный работник заступился. Но денег-то нет. А потом мама не туда пришла. Так что?! Работать устраивали. Но что это за работа! Полы мыть, а тобой командуют. Нет, образования нет. Так что? Черную работу делать? В Украине штукатурила. Но сюда ехала не за тем. Здесь помощь обещали. Ужасное это государство! И еврейский язык учить не буду! Хочу на родину. Там дождь, снег… А тут солнце, пальмы эти…
— « Твоя мама не сделала то, что нужно. А виновата страна? Вы приехали, получили помощь — и все плохо?! Очень « помогали « в Украине! Сама оттуда, знаю.
А полы мыть не стыдно. Никакая работа не порочна. Воровать стыдно. Бездельничать и всех обвинять при этом — стыдно!»- завелась я, но резко оборвала пламенную речь. Увидела глаза Данила. А в них — страх. Господи! Да это же битый — перебитый жизнью, голодный, испуганный ребенок! Повторяет то, что дома слышит. Никем не защищенный ребенок — длинный, худой, прозрачный. Присела рядом, улыбнулась: « Ты любишь читать?»
— Да, у меня Библия есть. И стихи пишу.
Стихи были длинные, безграмотные. Об осени, желтых листьях, метелях, косых дождях, мокрой траве… О темном небе и далеких звездах. Не было лета. Не было солнца. Но была мольба о любви. Нет, не мольба — робкая просьба. Тусклый свет надежды, едва мелькнув, сменялся тьмой безверия и безнадежности. Дан… Странный, тонкий, ранимый. Замкнутый, гордый, сентиментальный.